Упомянутый в псалмах Давида «безумец» сказал лишь «в сердце своем: нет Бога». А наши атеисты провозглашают это на улицах и площадях. Да и в сердце своем атеист может говорить лишь то, что нет Бога в его опыте, в его душе. Но он не имеет никакого логического и нравственного права утверждать, что Бога нет в опыте других людей и в бытии вообще. Всенародное заявление, что нет Бога, есть преступная ложь. Отнимая у народа веру в Бога, вы разоряете душу народа, режете сук, на котором сами сидите, и подрываете основы того самого общественного идеала, который проповедуете. Этим вы сами способствуете провалу и краху социализма в России».
Лекция кончилась. Вместе с двумя друзьями я ждал, пока публика разойдется. На эстраду вошел чело-век в военной форме и спросил меня:
– Товарищ лектор, как вы получили разрешение на эту лекцию? У вас оно имеется?
Мой друг предъявил бумагу от милиции.
– Вам придется пойти со мной для некоторых объяснений.
– Куда? – спросил я.
– Тут недалеко.
Мы пошли. Мой друг запротестовал и спросил солдата:
– А у вас есть документ на право ареста?
– Вот вам мой документ, – с видимым раздражением сказал он, вынимая револьвер. – Идите вперед! (до этого момента мы следовали за ним сзади).
Было ясно, что нас ведут в чрезвычайку.
Мы вошли в канцелярию. В глубоком кресле сидел, развалясь, молодой человек в красной фуражке. Запрокинув назад голову, он сказал, смеясь:
– Ага, вот главного привели!.. Скажите, товарищ, и вы в самом деле верите, что Бог есть?
– Я удивляюсь, что вы этому не верите, – сказал я.
У стола стоял юноша лет 18-ти, с красной звездой на фуражке. Он резко обрушился на меня:
– Это все суеверие... Есть только природа... Солнце, луна, звезды... А Бога никакого нет.
– Товарищ, в солнце, луну и звезды верили наши первобытные предки, а мы верим в Того, Кто их создал, – ответил я.
На диване сидел еще один чекист, внимательно следивший за беседой.
– Ну, слушай, – сказал он, обращаясь к спорившему со мной юноше. – Я тоже не верю в Бога, но так не позволил бы себе говорить о Нем, как ты. Товарищ учитель этот вопрос изучал, а ты мало в этом понимаешь.
Нам дали заполнить «арестный лист» (где, когда арестовали и т. п.). Нас сдали конвойному, и мы пошли в знаменитый подвал. Это было маленькое темное помещение, прежде служившее для склада дров при центральном отоплении дома. Небольшие окна на улицу были заколочены досками. Помещение было освещено электрической лампочкой. В переднем коридорчике сидели вооруженные караульные мадьяры. Мы вошли. На деревянной настилке на полу было человек 15. У каждого изголовьем служило полено. «Христос Воскресе!» – сказал один из моих друзей. (Пасха была недавно.) Ответа не последовало. Но все на нас воззрились: «Вы по какому делу?» Мы рассказали.
Глубокая ночь...
Мы почитали втроем Евангелие, безмолвно помолились.
Я расположился на ночь, прислонив голову к полену. Много мыслей теснилось в душе. Вспомнилась мать, Москва... Стало себя жалко.
Стук автомобиля под окном. Кто-то приехал. Может быть, «брать» на Коровий Остров? (Там происходили расстрелы.) Открывается дверь. Входит человек и вызывает одного из моих друзей. Потом другого.
Только часов в 11 утра вызвали меня – оказывается, к следователю.
– Вы агитировали против власти?
– Нет... Я говорил против атеизма, указывая на его разрушающее влияние, и утверждал, что не дело власти заниматься пропагандой атеизма.
– Итак, вы, — сказал он, обращаясь к моим друзьям, – свободны.
– А что же М.? – спросил один из моих знакомых. – Если вы его не отпустите, то и мы не пойдем.
– И он пойдет, только с подпиской.
– Какой? – спросил я.
– А вот о невыезде из Самары и о явке при первом требовании в ЧК.
– А лекции читать могу?
– Можете.
Я дал подписку. Мы вышли на воздух и солнце. Боже, какое счастье еще пожить на этой земле, еще увидеть родных и друзей и разделить вместе радость свидания!
Как-то после этого я встретил на улице агента ЧК, по доносу которого я был арестован. Я поздоровался с ним. Он ответил мне с улыбкой смущения на лице. Я пожурил его за неумение различать религию от политики.
Через неделю после ареста (т. е. 18 мая 1919 г.), согласно объявлению, сделанному на предыдущей лекции, я должен был ее повторить, так как многим желающим войти пришлось отказать: все билеты были распроданы. Теперь зал был опять полон. Присутствовало много коммунистов, в том числе и известные деятели из их рядов. Атеист, «брат Анатолий», был в числе возражающих. После лекции один из видных коммунистов Л. сказал: «Да тут ничего нет против власти». И так оправдался поступок следователя ЧК, который отпустил меня на свободу.
Позднее один из членов исполкома К. прочел лекцию на мою же тему: «Можем ли мы жить без Христа?»
Я читал отчет о ней в газете. Лектор говорил, что мы не только можем жить без Христа, но мы даже не можем жить с Ним, так как Его учение неосуществимо и во всяком случае устарело.
Через некоторое время в Самаре случились два самоубийства: два коммуниста покончили с собой на почве пьянства и растраты казенных денег.
Один из них был тот же лектор К.
Можете себе представить, какое впечатление это произвело на самарскую публику. Сообщаю этот факт не для того, чтобы бросить камень упрека на могилу трагически погибшего человека. Во всяком случае эта смерть есть печальное, но убедительное доказательство того, что не «религия есть опиум для народа», но с устранением религии народ ищет дурмана, чтобы заглушить пустоту и томление духа. Без веры человек расточает и общественное добро и свою жизнь, ибо теряет нравственную опору и веру в смысл бытия.
Владимир Марцинковский
Записки верующего
Комментариев нет:
Отправить комментарий
Нам очень интересно, что Вы думаете об этом? Вы можете оставить свой комментарий здесь: